Вечерами небо над Сан-Франциско походило на райскую бесконечность,
Я любовался городом и шагами мерил свое заключение сроком на вечность.
Люди рождались, считали минуты, спешили, торговали годами в рост достояния,
А я наблюдал на ними украдкой из тени, на расстоянии.
Пока они тешили алчность и пестовали прогресс с разменом на человечность,
Я видел во тьме монстров, которых создавала человеческая беспечность.
И из всех линий возможного исхода вероятности
Цивилизация смертных получила самые большие неприятности.
Я бы назвал эту расплату итогом греховной закономерности,
Если бы сам не испытывал отвращение к кровососущей мерзости:
Тираны, шлюхи, лжецы; закон и порядок днем упивались насилием,
А по ночам их кровью питались паразиты, расплодившиеся в изобилии.
И в 1999 году за сдавшийся город решал вампирский консилиум,
Мне оставалось скрываться, вести этот дневник и корить себя за бессилие.